В январе этого года отмечается 185-летие со дня рождения нашего земляка М.А. Балакирева (1837-1910), русского музыканта, общественного деятеля, а в феврале - 186 годовщина со дня рождения нашего земляка Н.А. Добролюбова (1836-1861), русского публициста, литературного критика и общественного деятеля. В связи с этим вашему вниманию предлагается публикация «Милий Балакирев и Николай Добролюбов – параллель или перекресток судеб?»
Давным-давно общим местом стало признание значения Нижнего Новгорода в параллелизме судеб Горького и Шаляпина – двух гениев, сыгравших одну из главных ролей соответственно в истории литературной и музыкальной культуры ХХ века.
Есть еще один параллелизм, который стал достоянием истории культуры XIX века. Речь идет о судьбах двух нижегородцев – литератора Николая Добролюбова и музыканта и композитора Милия Балакирева. Есть что-то мистическое в том, что они родились почти в одно и то же время в одной и той же точке земного шара, чтобы сыграть похожие роли в русском искусстве.
И по жизненному пути они шли голова в голову на протяжении долгого времени – настолько были сходны судьбы обоих.
Милий Балакирев и Николай Добролюбов – оба уроженцы Нижнего Новгорода. Добролюбов появился на свет чуть раньше – 5 февраля 1836 года, Балакирев же чуть моложе – он родился 2 января 1837 года. Мы приводим даты рождения по новому стилю, но если взглянуть на них глазами современников наших героев, то окажется, что они родились в одном и том же году – Добролюбов 24 января, а Балакирев – 21 декабря того же 1836 года.
 |
 |
| Портрет Николая Александровича Добролюбова. | Портрет Милия Алексеевича Балакирева. |
К сожалению, не сохранились в первозданном виде оба дома, слышавшие их первый крик. Однако музейным достоянием и памятником культуры стали два осколка старого Нижнего – флигель усадьбы Добролюбовых, куда семья переехала в 1838 году, и скромный домик на Провиантской улице, где поселились Балакиревы в 1842 году.
 |
 |
| Флигель усадьбы Добролюбовых. |
Дом семьи Балакиревых. |
Обе семьи были очень религиозны – заметим, что отец Н.А. Добролюбова – священник, настоятель Никольской Верхнепосадской церкви, а сам Добролюбов учился в духовном училище и в духовной семинарии. Как рассказывал в своих воспоминаниях С. Ляпунов, домашние прозвали Балакирева в детстве архиереем за его религиозность. Но позже оба героя попали в атеистически настроенную среду и отошли от веры. Обе семьи небогаты. Балакиревы – обедневшие нижегородские дворяне, глава семьи – чиновник соляной конторы. Александру Ивановичу Добролюбову приход также не приносил большого дохода.
Обоим молодым людям с довольно раннего возраста пришлось заботиться о собственном содержании, а несколько позже – и о своих родных: Николай Александрович Добролюбов принял на свои плечи заботу об осиротевших братьях и сестрах, Милий Алексеевич Балакирев содержал отца и своих сестер.
Удивительно то, что и к Добролюбову, и к Балакиреву мы справедливо можем отнести высказывание Николая Гавриловича Чернышевского, близкого друга и наставника Добролюбова: «Как и некоторые другие очень даровитые люди, с ранних лет полюбившие чтение, он был обязан своим образованием самому себе».
Как Добролюбов, называвший себя библиофагом – пожирателем книг, читавший до 400 книг в год, семимильными шагами продвигался в своей области знаний, так и Балакирев буквально заглатывал литературу, но другого рода – музыкальную. Если Николай Добролюбов штудировал классические образцы изящной словесности, труды историков и собирателей фольклора, то Милий Балакирев столь же прилежно и яростно изучал музыкальные сочинения Баха, Генделя, Моцарта, Бетховена, Шопена и других композиторов, вникая в тонкости композиторского и исполнительского мастерства. И тот, и другой пользовались библиотеками лиц, известных в городе, чтобы жадно черпать нужную информацию из книг или нот.
Прежде всего в этой связи необходимо упомянуть хорошо известное имя другого нижегородца – Александра Дмитриевича Улыбышева, бывшего дипломата, автора серьезных музыковедческих сочинений и знаменитой утопии «Сон», которая какое-то время была на устах у всех близких к кругу декабристов лиц. По приезде в Нижний Новгород Улыбышев, завзятый театрал, страстный музыкант, стоял у истоков нижегородской культуры.
Портрет Александра Дмитриевича Улыбышева.
(Из фондов музея Н.А. Добролюбова).
Но, может быть, самая большая роль, которая была им исполнена на нижегородской культурной сцене, – роль мецената и покровителя двух пестующихся Нижним Новгородом гениев – Николая Добролюбова и Милия Балакирева. Как часто бывает, эта миссия не рассматривалась самим Улыбышевым как основная, но значение его в развитии и образовании Балакирева и Добролюбова неоспоримо, и особенно это касается Балакирева, в силу обоюдной страстной любви к музыке и ведущего, и ведомого.
Александр Дмитриевич Улыбышев сумел угадать в молодом музыканте талант и поддержать его и советом, и денежной помощью, облегчить первые шаги в Петербурге. Нечто общее, что привлекало молодых людей в доме Улыбышева, – это тщательно подобранная обширная библиотека. Для Балакирева – нотная, которая впоследствии была завещана ему хозяином, а для Добролюбова – ее литературный раздел. Имя Улыбышева постоянно встречается в списках книг, которые семинарист брал более чем у ста лиц в Нижнем Новгороде. Оно прочно связано с доходным домом Добролюбовых.
Здесь одно время жил богатый меценат, ставший одним из гостей семьи Добролюбовых и полюбивший долгие беседы с отцом Николая. Так почему бы не представить себе, что в один из вечеров, когда в гостиной Добролюбовых собрался культурный цвет Нижнего Новгорода, Александр Дмитриевич Улыбышев привел с собой своего юного протеже – Милия Балакирева? Он вполне мог по предложению покровителя сыграть что-то из классиков или же из своих сочинений на фисгармонии, за которую, возможно, не раз садился и сам Улыбышев и которую так любила мать Николая, Зинаида Васильевна.
Гипотетически встреча двух великих нижегородцев могла произойти в родном доме будущего критика, ну, а то, что они ходили по одним и тем же улицам, бывали в одних и тех же домах и скорее всего видели друг друга, – бесспорно. Круг интеллигентных людей в городе невелик, к приходу Николаевской церкви, где служит Александр Иванович, относились дворянские семьи, проживающие на Большой Покровской и прилегающих улицах, следовательно, священник бывает в этих домах и старается брать с собой старшего сына, когда идет с визитами.
Официальное образование наших героев протекало на первых порах в родном Нижнем Новгороде. На двух лучших учебных заведениях того времени висят мемориальные доски. Доска на здании бывшей нижегородской духовной семинарии гласит, что здесь когда-то учился Николай Добролюбов.
Здание бывшей нижегородской духовной семинарии.
 |
 |
Здание бывшего Александровского дворянского института.
Обучение в этих непрофильных учебных заведениях взрастило в одном юноше, вместо призыва к духовному званию, литературное дарование, а в другом – музыкальное.
У обоих зрела мечта о Петербурге, выраженная в страстных признаниях знакомым, близким, друзьям, в письмах и дневниках. И осуществилась эта мечта, когда оба находились приблизительно в одном и том же возрасте, достаточно рано приехав покорять Петербург.
У Милия Балакирева первое публичное выступление состоялось 12 февраля 1856 года. В Петербургском университете пианист выступил с виртуозными пьесами Шопена и несколькими вещами собственного сочинения.
Книга Г.Л. Кисилева «М.А. Балакирев: Краткий очерк жизни и деятельности».
(Из фондов музея Н.А. Добролюбова).
И Добролюбов опубликовал свою первую статью под псевдонимом Лайбов о «Собеседнике любителей российского слова» в 8 и 9 книжках журнала «Современник» тоже за 1856 год!
Обе премьеры были оценены знатоками, критиками, публикой очень высоко. Так, И.С. Тургенев, бывший на гребне известности и почета, с восторгом отозвался о Добролюбове и спрашивал И.И. Панаева в письме из Парижа 29 октября (10 ноября) 1856 года о том, кто «этот Лайбов». На пути каждого молодого человека именно в Петербурге встретился учитель, который сделал необыкновенно много для своего ученика, став не только наставником, но и близким и лучшим другом недавнего подопечного. Для Балакирева это Михаил Иванович Глинка, признавшийся: «В первом Балакиреве я нашел взгляды, так близко подходившие к моим во всем, что касалось музыки». И далее он пророчит: «И я тебе скажу, что со временем он будет второй Глинка».
Будущий биограф Добролюбова – Н.Г. Чернышевский – повторяет ту же мысль о совпадении взглядов другими словами, но почти в тех же самых выражениях в письме жене и сыну от 24 ноября 1873 года: «Из всех мужчин, молодых ли, старых ли, каких я встречал лично когда-нибудь, только у Добролюбова был образ мыслей, сколько-нибудь схожий с моим…»
По словам Чернышевского, жена его говорила, что Николай Александрович ей «дороже сестры», а сам Чернышевский неоднократно признавался: «Добролюбова я любил как сына» (письмо Александру Пыпину от 25 февраля 1878 г.). В том же году в одном из писем к Ольге Сократовне Чернышевской он доверительно пишет: «Я любил его сильнее, чем Сашу или Мишу… Обижайся за них. Но, сколько я могу разобрать мои чувства, это так: тогда я любил их меньше, нежели его».
А что касается пророчеств, то Н.А. Некрасов, написавший, что «через десять лет литературной своей деятельности Добролюбов будет иметь такое же значение в русской литературе, как Белинский», ошибся лишь в одном: Добролюбову потребовалось на это меньше десяти лет.
И если Глинка предлагал Милию Балакиреву закончить музыкальное образование своей любимой племянницы Ольги и таким образом намеревался приблизить Балакирева к собственной семье, то в семье Чернышевских некоторое время планировалась свадьба Добролюбова и Анны, сестры Ольги Сократовны.
Такой параллелизм в бытовых и личных событиях жизни двух великих нижегородцев-одногодок поразителен!
Современники также отмечали особый энергетический накал обеих творческих натур, который позволял им сконцентрировать вокруг себя самых талантливых, самых недюжинных, самых энергичных людей своей эпохи – каждому в своей сфере деятельности.
Говоря о Добролюбове, в свое время критик В.В. Воровский отметил, что «с ним вместе в русскую общественность хлынула целая рать молодых людей», полных «энергии, жажды дела, веры в светлое будущее, любви ко всем угнетенным и обездоленным». Аналогично вокруг Балакирева сконцентрировались офицер Мусоргский, моряк Римский-Корсаков, химик Бородин. Трудно сказать, кем бы они стали в истории отечественной культуры, если бы не встретили в юности такую мощную личность, как Балакирев.
«Современник» как духовное ядро, собравшее вокруг себя литературные силы революционной демократии, – во многом итог деятельности Добролюбова; «Могучая кучка» – не менее значительное по талантливости участников и вкладу в развитие русской музыкальной культуры творческое объединение – плод балакиревских усилий. По словам критика Стасова, «впереди всех летел “орлом” (выражение Даргомыжского) Милий Балакирев». Несомненный авторитет Балакирева описан в общеизвестном отрывке из «Летописи» Н.А. Римского-Корсакова: «Молодой, с чудесными подвижными, огненными глазами, с красивой бородой, говорящий решительно, авторитетно и прямо; …он должен был производить это обаяние, как никто другой … Влияние его на окружающих было безгранично…»
Балакирев сумел едва ли не в двадцать лет развернуть высокопрофессиональную работу, в которой проявил присущую только ему одному твердость характера, удивительную в такой юной натуре. Это качество почти беспрецедентное, если не вспомнить о юном Добролюбове, отличавшемся такой же твердостью характера и силой воли (недаром Добролюбова считали прототипом Рахметова из романа Чернышевского «Что делать?», чья железная воля стала литературным мифом).
«Творческое наследие М.А. Балакирева». Каталог произведений. Выпуск I.
(Из фондов музея Н.А. Добролюбова).
Но особенность и общность натур сказывалась и в других проявлениях, создававших подчас нешуточные затруднения обоим героям. Не все могли принять добролюбовскую неординарность, которая накладывала отпечаток на его манеры. Многим он казался не только человеком аскетического склада, сдержанность и суховатость которого воспринималась как нелюбезность и отсутствие светских манер, но и прямым нигилистом.
Эта черта тоже нашла свое отражение в художественной литературе – И.С. Тургенев выразил свою идиосинкразию к складу добролюбовской личности, использовав ее в несколько окарикатуренном виде как прототип для создания портрета Базарова. И о Балакиреве современники также отзывались в том духе, что он так до конца жизни и не приобрел лощеных манер, не умел любезничать, не всегда был в достаточной мере человеком светским и уживчивым, что также подчас вредило в достижении поставленных целей. Если оба добились многого, то не благодаря этому качеству, а вопреки ему.
Поразительна общность и Добролюбова, и Балакирева как личностей подвижнического склада, склонных к аскезе, к жертвенности. Оба зачастую жертвовали собственными возможностями, собственным творческим порывом ради высших целей и общего дела. Вся жизнь Балакирева дает этому примеры. Истоки могут быть и в скромности как в одной из основных черт характера, заложенных в воспитании, и в жертвенном настрое собственной души. Оставалось главное – отказываться от своих творческих устремлений ради воспитания не одной индивидуальности, но целой плеяды. Педагогическую векторную направленность личности Балакирева и его деятельность как музыкального педагога высоко ценили современники. Это в той же мере касается и Добролюбова, который жертвовал и личными интересами, и собственным счастьем и бытовыми удобствами ради Дела, ради соратников, наконец, ради осиротевших братьев и сестер.
Не случайно это качество Добролюбова дало почву для создания устойчивого мифа о юноше-аскете, увековеченного в знаменитом стихотворении Н.А. Некрасова: «как женщину…родину любил», «свои труды, надежды, помышленья…отдал ей». Обоим было присуще убеждение, что только путь личного самоотречения приведет к конечному торжеству цели, которой посвящена жизнь.
Но одновременно современники замечали и другую особенность, присущую обоим лидерам русской культуры, видимо, неотъемлемую от аскетической жертвенности: глубокую страстность натуры. О Добролюбове как о человеке чрезвычайно впечатлительном, порывистом, пылком писал его друг Чернышевский.
Перед обоими гениями стояла одна и та же грандиозная творческая задача, на которую оба работали с юных лет, — выражение русского национального характера в искусстве.
О необходимости близости искусства к народу писали оба, оба также интересовались русским народным творчеством. И оба вошли именно как знатоки народного творчества в историю культуры. Если Балакирев собирал музыкальный фольклор, итогом которого стали его «Сорок народных песен», то Добролюбов – литературный, и оба обращались к русской народной песне. Кроме собирания пословиц, поговорок, загадок, преданий, Добролюбов касался вопроса о песнях в своих статьях, в том числе в статье, написанной в 1854 году о творчестве Алексея Кольцова: «…по свидетельству всех занимавшихся исследованием народной поэзии, ни один народ не отличается такой любовью к пению, как славяне, и между ними русские».
Отмечая особенности поэзии Кольцова, Добролюбов писал: «В его стихах впервые увидали мы чисто русского человека, с русской душой, с русскими чувствами, коротко знакомого с бытом народа». В статьях о творчестве Александра Островского он выделял меткость и верность народного языка. «Народные пословицы, поговорки, притчи, загадки, заговоры, заклятия, причитанья, присловья также служат отражением народного ума, характера, верований, воззрений на природу, и в них также находим проявление поэтического гения языка», – писал Добролюбов в статье «О поэтических особенностях великорусской народной поэзии в выражениях и оборотах» в 1854 году, высказывая свою любимую мысль о том, что развитие языка теснейшим образом связано с жизнью народа.
Удивительно то, что оба наших героя свое жизненное предназначение совершили в очень раннем возрасте. Добролюбов завершил свою деятельность в возрасте 25 лет, а Балакирев – фактически в 33 года. Но если Николай Добролюбов скончался в 25 лет, то Балакирев прожил достаточно долгую жизнь, однако творческая его судьба закончилась в 33 года. И если, по оценке соратников, Добролюбова убила царская действительность, как тогда подчеркивали даже во время произнесения речей над свежей могилой Добролюбова, то в Балакиреве эта действительность заглушила его лучшие порывы. Об этом писали их современники, и те отзывы, что относились к одному из них, можно с уверенностью переадресовать другому. Из некролога по поводу похорон Добролюбова: «Не труд убивал его, …его убивала гражданская скорбь». Поэт Михайлов, один из близких друзей Добролюбова, писал о Николае:
Жаждой правды изнывая,
В темном царстве лжи и зла
Жизнь зачахла молодая,
Гнета не снесла…
Приблизительно в тех же выражениях ценители отзывались о Милии Алексеевиче Балакиреве.
Книга Г.Л. Киселева «М.А. Балакирев».
(Из фондов музея Н.А. Добролюбова).
И не удивительно, что практически одними и теми же словами определили роль Добролюбова и Балакирева в истории искусства их современники – ведущие критики. Стасов написал на фотографии, подаренной Балакиреву: «Милию Балакиреву, главе, от самого старого его поклонника и всегдашнего свидетеля его великой национальной деятельности». Отметим слово «глава». Совершенно ту же роль в русской литературе отвел Н.А. Добролюбову Чернышевский: «Ему было всего двадцать пять лет, но четыре года он стоял во главе русской национальной литературы».
И последний любопытный штрих в этих биографиях-двойниках: индивидуальность и талант обоих уже при жизни высоко оценивались собратьями по творчеству, и наиболее прозорливые из них ясно представляли себе, какой неизгладимый след оставят оба в истории культуры.
Книга «М. Балакирев и В. Стасов переписка».
(Из фондов музея Н.А. Добролюбова).
Писатели-современники не смогли обойти вниманием эти яркие типажи, эти незаурядные судьбы и запечатлели их под другими именами в литературных произведениях, известных и читаемых в свое время. Милия Балакирева в образе Валериана Горшкова увековечил в своем романе «В путь-дорогу» нижегородец П.Д. Боборыкин. А Добролюбова прекрасно узнавали читатели в образе Левицкого из романа Н.Г. Чернышевского «Пролог».
Вот так, шаг за шагом, нога в ногу, два юных нижегородца, проявивших себя почти мальчиками еще в родном городе, завоевывали Петербург, завоевывали свое место в отечественной культуре и остались на нем навсегда, несмотря на трудные, подчас трагические обстоятельства своей нелегкой жизни и нашей непростой отечественной истории.
