Дорогие друзья! Предлагаем вашему вниманию публикацию к Дню студента «Добролюбов - студент и его наставники в Главном педагогическом институте». Материалы получили отражение в 1 зале историко-литературной экспозиции «Холодный ум и пылкое сердце» Музея Н.А. Добролюбова в рамках проекта «Добролюбов: перезагрузка» при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
В августе 1853 г. окончивший Нижегородскую Духовную семинарию Николай Добролюбов в возрасте 17,5 лет из Нижнего Новгорода уехал получать высшее образование в Петербурге, где успешно сдал экзамены в два петербургских высших учебных заведения, духовное и светское. Добролюбов принял решение отказаться от продолжения духовного образования и осуществил свою давнюю мечту об учёбе в светском учебном заведении, выбрав Главный педагогический институт в СПб. В сентябре он был уволен из духовного звания. Этот судьбоносный поступок обусловил весь дальнейший жизненный путь Николая Александровича.
Дагерротип «Н.А. Добролюбов с отцом».
Молодой человек мечтал об обучении в университете, но стоимость курса в 1000 рублей в год оказалась неподъемной для его отца. Поэтому он поступил на казенное содержание историко-филологического факультета Главного педагогического института, который по уровню подготовки приравнивался тогда к университету.
Созданный в 1804 году на базе упразднённой учительской семинарии, педагогический институт был приравнен к университетам, а в 1816 г. был признан главным по отношению ко всем другим педагогическим институтам. Судьба ГПИ тесно связана с петербургским университетом, который возник в результате одного из преобразований ГПИ в феврале 1819 г. И в дальнейшем ГПИ и университет располагались в одном здании, многие профессора университета преподавали в ГПИ, что обеспечивало достаточно высокий уровень преподавания. Один из выпускников института добролюбовского времени отмечал впоследствии, что профессора института «были первоклассными учителями своего времени».
Годы обучения в Главном педагогическом институте стали переломными в жизни Добролюбова, вобрали в себя сложный спектр потрясений и значимых событий.
Перед поступлением юноша написал вступительное сочинение-эссе «Мое призвание к педагогическому званию»: «Я со временем могу учить – это чувствую я сам в себе. Я способен передавать свои познания, потому что не обделен даром слова, потому что имею сердце, которое нередко само ищет высказаться. Неутомимо и твердо, с непременной решимостью, с любовью и с чистым желанием добра своим слушателям хотел бы я проходить свое служение – и совершенно уверен, что ревность моя не сможет остаться совершенно напрасной…».
Первые впечатления Добролюбова от Петербурга, преподавателей, процесса учебы – восторженные. «Я раз пятьдесят по крайней мере, – пишет он своему родственнику Михаилу Благообразову 11октября 1853 года в Нижний Новгород, – прошёл насквозь весь Невский проспект, гулял по гранитной набережной, переходил висячие мосты, глядел на Исакия, был в Летнем саду, в Казанском соборе, созерцал картины Тициана и Рубенса».
Среди преподавателей ГПИ было немало известных ученых и значительных личностей: «Такие преподавателя, как Срезневский, Устрялов, Благовещенский, не ударят лицом в грязь никакого учебного заведения», – писал Николай.
Филолог Измаил Иванович Срезневский – автор большого количества трудов, не потерявших научного значения и в наше время. Он был руководителем научной работы Добролюбова – студента, их связывали добрые отношения. Некоторое время Добролюбов жил на квартире у своего преподавателя, систематизировал его домашнюю библиотеку, готовил к изданию рукописи его научных трудов. «Каким умом, бойкостью блещут глаза Срезневского!» – писал Добролюбов. Не без влияния Срезневского Добролюбов создал «Заметки и дополнения к сборнику русских пословиц г. Буслаева» — это первая значительная студенческая работа о народном творчестве, ставшая вехой в русской фольклористике, как и студенческие статьи Добролюбова «Замечания о слоге и мерности народного языка», «О поэтических особенностях великорусской народной поэзии в выражениях и оборотах». Николай Добролюбов имел талант и склонности к научной работе и если бы не выбрал стезю литератора, мог бы стать блестящим ученым-филологом, профессором.
Добролюбов стал одним из лучших студентов педагогического института. Его институтские сочинения были признаны образцовыми. По мнению одного из его товарищей по институту Радонежского, «Добролюбов владел особенным искусством на лету схватывать мысль профессора и записывать так, что записи его по всем предметам, в продолжении всего курса, служили источником, откуда каждый студент, обязанный поочерёдно составлять лекции профессору мог брать всё необходимое. Через год Добролюбов дошёл до такого умения записывать профессорские лекции, что, не опуская в них ничего существенного, важного, успевал ещё пародировать иную лекцию. Эти пародии иногда со смехом читались в аудиториях и дортуарах». Проявился его особый дар: схватывая на лету наиболее существенное в лекциях, он успевал вместе с тем отметить и сразу отразить на бумаге все поддающееся шаржированию и пародии.
Портрет Николая Александровича Добролюбова.
В студенческой среде Николай проявил себя ярким лидером, товарищи почувствовали силу его характера, испытали силу его логики, убедились в его честности, отзывчивости, в том, сколь обширны его познания. Их поразили прежде всего сила горячего убеждения и ранняя самостоятельность молодого человека, столь присущие ему действенность, единство слова и дела. Учёба в высшем заведении не мешала Добролюбову заниматься творчеством, в том числе выпуском новой рукописной газеты – «Слухи».
Так он получал первый публицистический опыт, оттачивал свое золотое перо. 1854 год – один из самых трудных в короткой жизни Николая Добролюбова. В марте в письме из родного дома он узнает страшное известие: на тридцать девятом году жизни умерла его мать – Зинаида Васильевна. Осиротела большая дружная семья Добролюбовых. В августе в семью Добролюбовых пришло новое горе – неожиданно от холеры скончался отец, оставив восьмерых сирот, из которых старшему было 18, а младшей несколько месяцев. Добролюбов стал старшим в большой и обедневшей семье и даже решил оставить институт, чтобы содержать младших братьев и сестер и пойти работать уездным учителем, но его сумели отговорить от такой жертвы.
Эти тяжелые переживания значительно изменили характер Николая Александровича в сторону определенного мессианства. У Добролюбова произошел духовный перелом, который он назвал «подвигом переделыванья» себя.
Добролюбовым двигала не только жажда учительствовать, но и страстное стремление поближе познакомиться в столице с известными людьми, тяга к литературной деятельности: «Меня главным образом соблазняет авторство… На первом плане стоит удобство сообщения с журналистами и литераторами». В начале 1855 г. Добролюбовым была написана статья в форме письма к реакционному литератору Н.Гречу под подписью: «Анастасий Белинский» (Анастасий – воскресший – с греческ.). Добролюбов впервые заявил себя идейным наследником Белинского и продолжателем его линии в русской литературе.
В журналах «Современник» и «Журнал для воспитания» появляются первые статьи студента Добролюбова. В начале лета 1856 г. состоялось знакомство студента Добролюбова с критиком журнала «Современник» Н.Г. Чернышевским, которое сразу обнаружило их идейную близость и положило начало личной дружбе до самой смерти Добролюбова.
«Журнал для воспитания».
В 1856 году в восьмом и девятом номерах «Современника» была опубликована первая большая статья критика «Собеседник любителей российского слова» (1, 182-279) под псевдонимом «Лайбов». С этих пор и до самого конца жизни все вышедшее из-под пера Добролюбова публиковалось под псевдонимами или без подписи.
Появление статьи о журнале «Собеседник любителей российского слова» сразу было замечено читателями «Современника». Она имела шумный успех. Тургенев из Парижа 25 октября 1856 года запрашивал В.П. Боткина: «Кто такое господин Лайбов, автор статьи о «Собеседнике»?», а 29 октября писал: И.И. Панаеву: «Статья Лайбова весьма дельна (кто этот Лайбов?)».
А поэзия Добролюбова 1853-1857 годов даёт яркое представление о том, какие мысли волновали юношу, на какие важнейшие события своего времени он откликался. В добролюбовских словах, обращённых к народам России, как бы воскресло патриотическое воодушевление Белинского, который столь же пламенно мечтал видеть свою родину свободной, счастливой и могучей, идущей впереди прогрессивного человечества. Добролюбов верил, что освобождение не за горами, что недалеко то время, когда русский народ станет равноправным среди других европейских народов:
Глазам Европы изумленной
Предстанет русский исполин,
И на Руси освобожденной
Явится русский гражданин.
И в царстве знаний и свободы
Любовь и правда процветут,
И просвещенные народы
Нам братски руку подадут.
В дневнике 1855 года Добролюбовым была сделана запись – своеобразный план будущей жизни: «Мы затрагиваем великие вопросы, и наша родная Русь более всего занимает нас своим великим будущим, для которого хотим мы трудиться, неутомимо, бескорыстно и горячо…».
Увы, первые восторженные петербургские впечатления в жизни Добролюбова быстро сменились другими – юный Николай увидел картины нищеты и бесправия и столкнулся с жесткими порядками в Главном педагогическом институте.
На последнем курсе Добролюбов вместе с группой единомышленников вступил в острый и опасный конфликт с влиятельным директором института академиком И.И. Давыдовым, которого они публично на весь Петербург обвиняли в хищении денег, выделяемых на питание студентов. По убеждению Добролюбова, «честный и благородный человек не может и не имеет права терпеть гадости и зло¬упот¬реб¬ле¬ния, а обязан прямо и всеми силами восставать против них». Противостояние с директором приняло столь непримиримый характер, что молодому человеку пришлось написать заявление об отчислении из института, но товарищ министра просвещения князь П.А. Вяземский смог уладить конфликт. Однако это не прошло для Н.А. Добролюбова бесследно. В 1857 году он блестяще окончил институт, но Добролюбова лишили золотой медали, несмотря на отлично сданные выпускные экзамены. Будучи обязанным возместить бесплатное обучение в ГПИ работой педагога в течение определенного времени, Николай Александрович получил место домашнего учителя детей князя А.Б. Куракина, но вскоре всецело посвятил себя литературной деятельности.
Хотя Добролюбов не встал на профессиональную стезю педагога, тем не менее труду педагога он отдал значительно количество времени, а часть его наследия посвящена педагогике; наконец, Добролюбов стал основоположником социальной педагогики. Примечательно, что Добролюбов, по сути, был почти единственным в России, кроме Дмитрия Ивановича Менделеева, мыслителем-педагогом, кто вплоть до 1920-х годов имел специальное педагогическое образование. Любопытно, что Д.И. Менделеев был в кругу товарищей по учёбе Добролюбова, с которым они состояли в дружеских отношениях, вели переписку.
Годы, проведенные в Главном педагогическом институте, ознаменовались не только получением фундаментального светского высшего образования. Это один из самых сложных и решающих периодов в жизни молодого Добролюбова, когда вследствие глубокого духовного кризиса складывалась система его взглядов, формировались и крепли убеждения, определялись литературные вкусы, шла подготовка к будущей литературной деятельности.
